Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
пятница, 15 сентября 2006
Я скучала по своему счастью.
Ходила словно по пустоте, врезаясь в воздушные преграды. И скучала по тому времени, когда все вокруг проходило сквозь меня. Когда все было «слишком настоящим», когда всех чувств было слишком много и они переливались через край, расплескивались по желтому асфальту, а я, задирая голову, пялилась в небо.
А сейчас вернулось. Блеклые листья сквозь приторное небо. И восторг через край. До слез, до головокружения. Словно хочется захлебнутся своим счастьем, словно кора деревьев впивается в кожу, солнце слепит.
А это счастье. И вовсе не страдальческое, и вовсе не негативное. Это просто счастье. Это просто восторг оттого, что я могу видеть. Это просто моя любовь к вечеру. Это просто моя любовь к небу, каким бы оно не было.
Ходила словно по пустоте, врезаясь в воздушные преграды. И скучала по тому времени, когда все вокруг проходило сквозь меня. Когда все было «слишком настоящим», когда всех чувств было слишком много и они переливались через край, расплескивались по желтому асфальту, а я, задирая голову, пялилась в небо.
А сейчас вернулось. Блеклые листья сквозь приторное небо. И восторг через край. До слез, до головокружения. Словно хочется захлебнутся своим счастьем, словно кора деревьев впивается в кожу, солнце слепит.
А это счастье. И вовсе не страдальческое, и вовсе не негативное. Это просто счастье. Это просто восторг оттого, что я могу видеть. Это просто моя любовь к вечеру. Это просто моя любовь к небу, каким бы оно не было.
…И целлофановая свобода на кончиках пальцев
среда, 13 сентября 2006
…И если успех выступления зачастую зависит от импровизации, то радость жизни напрямую связана со спонтанностью и отсутствием приземленности.
Я давно не была так счастлива как сегодня. В вперемежку со смехом. С тем же глянцевым небом.
Надин плеер, ушедшие троллейбусы и растерянный мальчик с расстегнутым портфелем. А нам с Надей весело. У нас впереди четыре остановки пешком.
Я давно не была так счастлива как сегодня. В вперемежку со смехом. С тем же глянцевым небом.
Надин плеер, ушедшие троллейбусы и растерянный мальчик с расстегнутым портфелем. А нам с Надей весело. У нас впереди четыре остановки пешком.
вторник, 12 сентября 2006
Фрегат твоей мечты раздавили льды давным-давно.
И незначитительным стало, то что было когда-то важнее всего.
И теперь от гнетущей тоски, ты ищешь в звездной ночи
Ветер нового счастья, ветер новой любви.
И незначитительным стало, то что было когда-то важнее всего.
И теперь от гнетущей тоски, ты ищешь в звездной ночи
Ветер нового счастья, ветер новой любви.
Мне многое хотелось бы рассказать. Мне многим хотелось бы поделиться. Только бы нащупать слова, только бы суметь передать.
Небо сегодня чересчур гладкое и какое-то глянцевое. И такие же глянцевые деревья, такие же глянцевые окна, стекла машин. А небо скользкое и ярко-голубое, просвечивает сквозь хилую березку.
Мне бы многое хотелось передать. Как цветные витражи отражаются на полу, как развешивают плакаты в женской раздевалке, как мы всем классом сидим на деревянных скамейках-бывших подоконниках под подоконниками пластиковыми, и кто говорит о поступлении, кто что-то списывает, кто сидит, уткнувшись в колени.
- Господи, куда я попала?...
- В ад. – и улыбается прозрачными глазами. И снова теребит руку Констанции, играет пальцами. А Карина в полголоса рассказывает, кого ненавидит. Господи, куда я попала.
Ну ты молодец, просто видно не привыкла к такой форме опроса.
Хотелось бы многое рассказать. Столько. А нет ни сил, ни времени.
Небо сегодня чересчур гладкое и какое-то глянцевое. И такие же глянцевые деревья, такие же глянцевые окна, стекла машин. А небо скользкое и ярко-голубое, просвечивает сквозь хилую березку.
Мне бы многое хотелось передать. Как цветные витражи отражаются на полу, как развешивают плакаты в женской раздевалке, как мы всем классом сидим на деревянных скамейках-бывших подоконниках под подоконниками пластиковыми, и кто говорит о поступлении, кто что-то списывает, кто сидит, уткнувшись в колени.
- Господи, куда я попала?...
- В ад. – и улыбается прозрачными глазами. И снова теребит руку Констанции, играет пальцами. А Карина в полголоса рассказывает, кого ненавидит. Господи, куда я попала.
Ну ты молодец, просто видно не привыкла к такой форме опроса.
Хотелось бы многое рассказать. Столько. А нет ни сил, ни времени.
понедельник, 04 сентября 2006
Школа, школа, новая школа…
Все те же уютные коридоры и большие подоконники, на уроках сидим кто как, джинсы…
Я не знаю. Я просто не знаю. Я догадываюсь, что все это не сможет, никогда не сможет заменить то, к чему я привыкла. То, что я полюбила. Яне буду заводить там друзей, не надо оно мне. Я буду задумчиво улыбаться и слушать музыку со сразу двух чужих плееров. Занимать у них деньги и слушать наставления по волейболу. Запоминать их «Хари Нео», пытаться запоминать в каком кабинете, где я сижу.
Оно волшебное. Оно необычное, непривычное. До сих пор сидя на уроке, думаю что сплю. Но оно не заменит. Оно никогда не заменит. Ни друзей, ни художку
Все те же уютные коридоры и большие подоконники, на уроках сидим кто как, джинсы…
Я не знаю. Я просто не знаю. Я догадываюсь, что все это не сможет, никогда не сможет заменить то, к чему я привыкла. То, что я полюбила. Яне буду заводить там друзей, не надо оно мне. Я буду задумчиво улыбаться и слушать музыку со сразу двух чужих плееров. Занимать у них деньги и слушать наставления по волейболу. Запоминать их «Хари Нео», пытаться запоминать в каком кабинете, где я сижу.
Оно волшебное. Оно необычное, непривычное. До сих пор сидя на уроке, думаю что сплю. Но оно не заменит. Оно никогда не заменит. Ни друзей, ни художку
суббота, 02 сентября 2006
Ненавижу пьяные компании незнакомых людей, которые перекрывают сигаретой каждый следующий пластиковый стакан. Они шатаются, орут, без остановки матерятся и считают, что отмечают таким образом праздник. А я посреди всего этого сижу и запиваю тортик чаем. И сомневаюсь, отмечаю ли я праздник.
Зато люблю такие праздники, когда в окружении незнакомых людей каждые пять минут видишь знакомое лицо. Когда без сомнений оставляешь человека, потому что знаешь – через минуту встретимся. Я обожаю петь на всю улицу, я обожаю вальс. «а у тебя уже лучше получается» Я все же обожаю пиццу, я жить не могу без своего класса в художке.
Вчера был очень длинный день. А что самое смешное – в часа два заметила, что небо прямо как 26 сентября прошлого года.
Зато люблю такие праздники, когда в окружении незнакомых людей каждые пять минут видишь знакомое лицо. Когда без сомнений оставляешь человека, потому что знаешь – через минуту встретимся. Я обожаю петь на всю улицу, я обожаю вальс. «а у тебя уже лучше получается» Я все же обожаю пиццу, я жить не могу без своего класса в художке.
Вчера был очень длинный день. А что самое смешное – в часа два заметила, что небо прямо как 26 сентября прошлого года.
А прошлым утром меня ждало свежее серое осеннее небо, такое какого я ждала.
Меня ждали мои новые одноклассники с улыбающимися лицами.
Я очень ждала эту осень. Я очень хотела этой встречи. Словно человек, которого давно не видела, так давно не видела что забыла лицо. А встретить все равно хотелось. Встретить хотелось очень сильно, я знала что узнаю.
Меня ждали мои друзья, по которым я теперь жутко скучаю, которых (я теперь точно знаю) очень-очень люблю.
И стояла под родным серым небом, с букетом роз в руках и какой-то смятенно-восторженной улыбкой смотрела наверх. Небо. Мое серое осеннее небо. Я так ждала. Она вернулась.
Меня ждали мои новые одноклассники с улыбающимися лицами.
Я очень ждала эту осень. Я очень хотела этой встречи. Словно человек, которого давно не видела, так давно не видела что забыла лицо. А встретить все равно хотелось. Встретить хотелось очень сильно, я знала что узнаю.
Меня ждали мои друзья, по которым я теперь жутко скучаю, которых (я теперь точно знаю) очень-очень люблю.
И стояла под родным серым небом, с букетом роз в руках и какой-то смятенно-восторженной улыбкой смотрела наверх. Небо. Мое серое осеннее небо. Я так ждала. Она вернулась.
четверг, 31 августа 2006
Я ведь. Ведь, ведь.
Нельзя меня не подгонять. Нельзя оставлять на произвол судьбы, надеясь на взрослость.
Уже два часа долблю себя что "сейчас начну деолать дело".
И только два раза отошла от компьютера. Как так можно? Опять собака не покормлена.
Ведь, ведь.
Не сплю. Сама не ем. Плакать хочется.
Делть надо. Дело надо делать.
А я?
Ведь, ведь...
Нельзя меня не подгонять. Нельзя оставлять на произвол судьбы, надеясь на взрослость.
Уже два часа долблю себя что "сейчас начну деолать дело".
И только два раза отошла от компьютера. Как так можно? Опять собака не покормлена.
Ведь, ведь.
Не сплю. Сама не ем. Плакать хочется.
Делть надо. Дело надо делать.
А я?
Ведь, ведь...
вторник, 29 августа 2006
мысленный расчет
Круто, у меня год короче чем у других людей. Вау, а он был таким продолжительным, таким вечным... С того самого момента, как я гуляла по набережной, тащилась за друзьями и обижалась на весь мир. И меня вдруг по голове как кирпичом стукнуло - я поняла, как стать свободной. И стала счастливой. На целых две недели.
доклад
Вот, в кратце так сказать, не замусоленные сюжеты. Прошедшего года. Понятия не имею кто это читать будет, самой перечитывать страшно)).
Круто, у меня год короче чем у других людей. Вау, а он был таким продолжительным, таким вечным... С того самого момента, как я гуляла по набережной, тащилась за друзьями и обижалась на весь мир. И меня вдруг по голове как кирпичом стукнуло - я поняла, как стать свободной. И стала счастливой. На целых две недели.
доклад
Вот, в кратце так сказать, не замусоленные сюжеты. Прошедшего года. Понятия не имею кто это читать будет, самой перечитывать страшно)).
понедельник, 28 августа 2006
Я не знаю о чем мне думать, зато не перестаю нести полный бред даже в темноте в одиночестве. Я не знаю, что мне чувствовать, и можно ли что-то такое ощущать, и не является ли это изменой своим принципам и взглядам, и можно ли мне вообще смотреть куда-то там, можно ли как раньше уверенно предсказывать будущее, продумывать, чтобы потом с отвисшей челюстью наблюдать, как все катится по заготовленной плоскости. В другую сторону. И стоит ли чувствовать что-то изначально, и надо ли заранее думать и все остальное. Боюсь остаться равнодушной. Боюсь, такого не произойдет, у меня слишком впечатлительная натура – очень серьезное отношение ко снам, неоправданное стремление к точнейшей памяти.
Я не помню этот год. Этот год, первый год моей жизни. Как будто бы не я его пережила, а кто-то рассказал, или это было где-то написано. В голове светятся бесчувственные картинки, без эмоций. Я сравниваю, как помню вчерашнее и как помню прошлогоднее. По-разному. Во вчерашнем есть ветер. В прошедшем – только гланец не удавшихся фотографий.
А сейчас я спасть хочу. Запись вчера печатала… Все, спать.
Я не помню этот год. Этот год, первый год моей жизни. Как будто бы не я его пережила, а кто-то рассказал, или это было где-то написано. В голове светятся бесчувственные картинки, без эмоций. Я сравниваю, как помню вчерашнее и как помню прошлогоднее. По-разному. Во вчерашнем есть ветер. В прошедшем – только гланец не удавшихся фотографий.
А сейчас я спасть хочу. Запись вчера печатала… Все, спать.
среда, 23 августа 2006
вторник, 22 августа 2006
Мама, тебя беспокоило, что твой ребенок толком ничего такого не хочет? Мама, твой ребенок хочет в Керчь. Твой ребенок панически, до слез хочет в Керчь.
Три часа. Не шесть. Три часа. Вы слышали? Три часа, если не задержатся на паромной переправе, то три часа. Почему я такая дура, не сделала все дела в июле? Почему? Три часа. Нас разделяют три часа.
Мама, твой ребенок хочет в Керчь. Просто потому что мы с ней вряд ли будем, видится больше чем раз в год. Потому что мы вряд ли будем, видится. Потому что нас будут разделять такие километры, которых я не могу и представить, только просмотреть по карте.
Мама, твой ребенок слишком сильно хочет в Керчь. А это почти невозможно.
А я уже мысленно решаю, что не знаю чего пожарить. Что надо бы распечатать для неё пленку. Что надо бы привезти мою новую книгу Баха. Что надо взять. Как мы петь и танцевать вальс. А это почти невозможно.
Мама, твой ребенок хочет в Керчь.
Три часа. Не шесть. Три часа. Вы слышали? Три часа, если не задержатся на паромной переправе, то три часа. Почему я такая дура, не сделала все дела в июле? Почему? Три часа. Нас разделяют три часа.
Мама, твой ребенок хочет в Керчь. Просто потому что мы с ней вряд ли будем, видится больше чем раз в год. Потому что мы вряд ли будем, видится. Потому что нас будут разделять такие километры, которых я не могу и представить, только просмотреть по карте.
Мама, твой ребенок слишком сильно хочет в Керчь. А это почти невозможно.
А я уже мысленно решаю, что не знаю чего пожарить. Что надо бы распечатать для неё пленку. Что надо бы привезти мою новую книгу Баха. Что надо взять. Как мы петь и танцевать вальс. А это почти невозможно.
Мама, твой ребенок хочет в Керчь.
Первое поздравление прилетело в письме из Ялты, а предпоследнее звучало голосом из Москвы.
Шарики, шарики и подарки. Никогда ещё не было такого, чтобы все подарки вызывали такой восторг. Подарки для ностальгии. Гости уходят четким строем, оставляя кого-нибудь после себя. Не просят шарики, как пару лет назад. Люди, люди, шарики подарки.
10 фильмов с Деппом, «смс» снайперов вызывающие слёзы счастья, книга Баха, плеер, рамочка, приезд, звонок.
А последний подарок стоил 25 рублей хоть он и бесценен. Я помнила жесты и внешность до последней мелочи, и так забыла голос. Округлый, слегка картавый, мягко перекатывающий через слова. Она поздравляла, а я тихо плакала от счастья и теребила Катино плечо.
- Я к тебе приеду!
-Когда?
- Не знаю. Но приеду.
А ещё дождя не было. Каждый год 20-го августа идет дождь, уже давно идет. А тут не шел. Вот ведь как.
И всем поздравившим- спасибо!
Шарики, шарики и подарки. Никогда ещё не было такого, чтобы все подарки вызывали такой восторг. Подарки для ностальгии. Гости уходят четким строем, оставляя кого-нибудь после себя. Не просят шарики, как пару лет назад. Люди, люди, шарики подарки.
10 фильмов с Деппом, «смс» снайперов вызывающие слёзы счастья, книга Баха, плеер, рамочка, приезд, звонок.
А последний подарок стоил 25 рублей хоть он и бесценен. Я помнила жесты и внешность до последней мелочи, и так забыла голос. Округлый, слегка картавый, мягко перекатывающий через слова. Она поздравляла, а я тихо плакала от счастья и теребила Катино плечо.
- Я к тебе приеду!
-Когда?
- Не знаю. Но приеду.
А ещё дождя не было. Каждый год 20-го августа идет дождь, уже давно идет. А тут не шел. Вот ведь как.
И всем поздравившим- спасибо!
воскресенье, 20 августа 2006
Во блин, 15 лет...Уже...
вторник, 15 августа 2006
У всех мамы, как мамы. А моя на голове стоит.
понедельник, 07 августа 2006
1) Каждому, оставившему здесь комментарий, я выдам 3 ассоциации на его аватар и 3 ассоциации на ник.
2) В свою очередь он должен разместить этот текст у себя в дневнике.
3) Если аватаров несколько, ассоциировать буду тот, который выпадет в комментарии с запросом.
2) В свою очередь он должен разместить этот текст у себя в дневнике.
3) Если аватаров несколько, ассоциировать буду тот, который выпадет в комментарии с запросом.
По утрам, на зеленом брезенте шатра скапливались дождевые капли. Если крышу чуть потрясти – то они серебряными жемчужинами неслись вниз, и разбивались о сгиб ткани. А мы, сонные, с больным горлом смотрели, как зачарованные, на блестящие потоки. А горло болело круглые сутки, спасала только утренняя горячая каша и горячий чай… Грязный камуфляж и борьба за шоколад и еду вообще.
А по вечерам сидели на сухом бревне и смотрели на ромашковое поле. Или валялись среди тех самых ромашек. Плели венки и прятали в карманы еду.
Часовая прогулка по горам на лошади, резкий голос марты Юрьевны, вечера у костра, венок из одуванчиков (куда ж без него?), холодные – холодные ночи…
«А мы ночью видели килек. Они плавали под потолком. А ещё там был огромный кит, он открывал рот и говорил…»
«И вы ели килек без меня?!»
Бессмысленная игра в «три», один придурок, воровавший еду, замок от рюкзака с едой и ключик от замка на Лениной шее.
Это было так… Вот просто было. Единение с природой, прохладными вечерами, глядя на небо и на ромашковое поле. В мечтах когда-нибудь почистить зубы, помыться и хорошо поесть…
А по вечерам сидели на сухом бревне и смотрели на ромашковое поле. Или валялись среди тех самых ромашек. Плели венки и прятали в карманы еду.
Часовая прогулка по горам на лошади, резкий голос марты Юрьевны, вечера у костра, венок из одуванчиков (куда ж без него?), холодные – холодные ночи…
«А мы ночью видели килек. Они плавали под потолком. А ещё там был огромный кит, он открывал рот и говорил…»
«И вы ели килек без меня?!»
Бессмысленная игра в «три», один придурок, воровавший еду, замок от рюкзака с едой и ключик от замка на Лениной шее.
Это было так… Вот просто было. Единение с природой, прохладными вечерами, глядя на небо и на ромашковое поле. В мечтах когда-нибудь почистить зубы, помыться и хорошо поесть…